Однажды вечером, накануне приезда мамы, когда я вовсю репетировала у себя в комнате, учась изображать счастье и заново улыбаться, в дверь постучали. Сердце так и замерло. Кто это мог быть, кроме Кристиана? Я побежала открывать дверь, светясь от счастья. Но у самой двери вспомнила, что так широко улыбаться не есть хорошо, и натянула на лицо суровое выражение.

— Ты что-то хотел? — спросила я, открывая дверь.

— Да, хотел. Что это? — задал вопрос он и показал мне айфон, серёжки и записку.

— Ты вроде уже долго живёшь, а не знаешь что это. Айфон и серёжки. А клочок бумаги, должно быть, записка.

— Анна, заканчивай этот спектакль, — прорычал он, и свет в комнате замигал. — Забери эти вещи обратно. Я подарил тебе их, потому, что хотел порадовать, а не за секс.

— Да, конечно. Засунь эти вещи, знаешь куда? Если вдруг запутаешься, приходи — подскажу и всё подробно расскажу.

Глаза Кристиана вспыхнули, он замахнулся и кинул айфон в стену. На полу красовалась маленькая кучка чёрных осколков. Серёжки он просто размял в руке, а записку сжёг.

— Вау! Я впечатлена, правда. Тебе надо в цирк. Какая сила, какая мощь! Да ты просто лучший, чувак, — издевалась я, совсем не удивлённая его выкрутасами. Пора ему придумать что-то новенькое, эти приступы ярости уже не удивляют.

Кристиан подлетел ко мне и впечатал в стену, придавив своим телом. Чёртов вампир! Я хотела его, и он это знал. Всё как всегда. Что-то никогда не изменится.

— Как же меня возбуждает твой острый язычок, — прошептал Кристиан и захватил мою губу своими клыками. — Твоя дерзость, твоя показная смелость…,-продолжал он и прокусывал губу вновь и вновь. — Я хочу тебя. Все эти дни я хотел тебя как сумасшедший. А я всегда получаю то, что хочу.

Нет, не получит! Я ему не игрушка, не иг-руш-ка…видно, всё-таки игрушка. Я уже тяжело дышала, с трудом сдерживая стоны.

— Не надо сопротивляться, малышка. Спорим, ты уже вся мокрая? — сказал он и просунул руку мне в спортивные штаны, в которых я ходила дома. — Мммм…не то слово мокрая. Смотри, что это? — спросил он и поднёс пальцы ко рту.

Это тело, которое из раза в раз меня предавало. Я не хотела его знать, это похотливое тело, но другого у меня было и приходилось мириться с желаниями этого. Я начала стонать, не обращая внимания на внутренний голос, орущий, что я не должна этого делать.

— Мне взять тебя, Анна? Просто ответь да или нет, — прошептал этот грех во плоти, и я не смогла устоять. — Нет, Анна, кивок не подходит. Да или нет.

— Да! — крикнула я, притягивая его ближе и неистово впиваясь в его рот своим.

Кристиан подхватил меня на руки и вошёл. Он всегда делал это резко и грубо. Никогда медленно и нежно. Но мне было плевать. Грубость была его второй натурой. Он входил полностью, на всю длину, заполняя меня до краёв. Я была цельной, когда он был во мне. А без него в самом центре меня зияла чёрная дыра, которая засасывала в себя всё вокруг, но пустота никуда не уходила. Кристиан входил и резко выходил, оставляя эту чёрную дыру пульсировать сильней и сильней. Новый толчок, и я вонзаю ногти глубже ему в спину. Казалось, ногти прорвут его рубашку. Настолько был силён голод, и настолько сильно я хотела его. Наконец-то получив желанное, я превратилась в дикую кошку. Я выгибалась, как могла, прижатая к стене его мощным телом и стонала как женщина, у которой лет десять не было мужика. Кристиан был сам не свой в тот момент. Он рычал, стонал и вообще издавал какие-то непонятные звуки. Его дыхание щекотало шею, а клыки царапали её, слегка надавливая, но, не входя глубоко. Он дразнил и меня и себя этим. Я вцепилась ему в волосы, тянула их со всей силы и пыталась вжаться в него сильней, чтобы он вошёл ещё глубже, хотя это было просто невозможно. Последний раз, мощно войдя в меня, он вонзил клыки мне в шею и начал пить кровь. Я кончала и кончала, боясь потерять сознание. А Кристиан рычал мне в шею, зализывая ранку и продолжая медленные движения, вошёл-вышел. Я положила голову ему на плечо, абсолютно вымотанная и ни на что не способная. Мне нужна была его поддержка, мне нужен был он. Я уже хотела было предложить ему прекратить эту ссору, забыть обо всём, как он вышел из меня, поставил на пол и, застегнув штаны, развернулся к двери.

— Куда ты? — тихо спросила я.

— В свою комнату, — ответил он.

— Понятно. Пытал сейчас своих пленных, да? С войны вернулся, захотелось секса? — всхлипнула я, не веря своим ушам.

— Анна, — начал Кристиан и протянул руку к моему лицу, стирая слёзы.

— Вон! Пошёл вон! — закричала я и указала ему на дверь.

В свою комнату. Вот так он опять ушёл, оставив моё сердце на полу, истекающее кровью. Он любил кровь. А я любила его. Замкнутый круг. Я опять заплакала, сползая по стенке вниз. Скоро всё закончится. Завтра приедет мама, мы с ней подготовим дом к празднику, приготовим ужин. А послезавтра я сыграю свою роль счастливой влюблённой дурочки и уйду от Кристиана навсегда. Пусть разбивает сердце кому-нибудь другому. От моего уже ничего не осталось.

Следующий день прошёл в полнейшей занятости. Времени на грусть и мысли о Кристиане не оставалось совсем. Я встретила маму в аэропорту, мы заехали в кафе, в кучу магазинов и начали готовиться к празднику. Мама рассказывала об их жизни в Ливерпуле, и я старалась улыбаться, как будто ничего не случилось. Мама была счастлива, и этого было достаточно. Пусть хоть кто-то из семьи Вишес будет счастлив. Дом был украшен, еда была готова, всё было шикарно. Под вечер мы с мамой решили расслабиться и выпить по рюмочке коньяка, посидеть так сказать чисто женской компанией.

— Анна, как у тебя дела с Кристианом? У вас всё хорошо?

Я ожидала этого вопроса, поэтому, улыбнувшись как только могла искренне, я произнесла заранее подготовленную речь: «Ой, у нас всё просто прекрасно, тьфу тьфу тьфу. Мам, я так счастлива! Он такой…такой необычный. Я чувствую некое единство души и тела, когда нахожусь рядом с ним. Он наполняет мою жизнь смыслом. Мне кажется, что я люблю его», — сказала я и запнулась. Это была самая что ни на есть правда. Не надо было ничего выдумывать. Я просто сказала правду. Слёзы выступили на моих глазах.

— Почему ты плачешь, милая? — нежно спросила мама и притянула меня к себе, убаюкивая.

— От счастья, мама, — сказала я и улыбнулась.

— Понимаю тебя, Энни. Я теперь тоже плачу только от счастья. Кажется, мы нашли своих вторых половинок. Ты так не считаешь?

— Да, мам, именно так.

Именно так. Эта половинка уже почти полностью меня уничтожила, но я всё равно ощущала острую потребность в ней. Я любила её, эту чёртову вторую половинку. Но пока она не сделает шаг навстречу, я тоже никуда не двинусь. Может, эта позиция и была неправильной, но я не хотела быть кем-то на одну ночь. Я хотела быть кем-то на всю жизнь, пусть она и будет недолгой.

Домой я вернулась поздно. Мы с мамой устроили пьянку, конечно. Вместо рюмочки коньяка выпили целую бутылку. Мама пила за счастье, я прогоняла боль. Кристиана видеть совсем не хотелось, но когда мои желания кого-то интересовали? На пороге стоял Кристиан собственной персоной, и по его лицу я поняла, что сейчас он начнёт предъявлять мне претензии.

— Заткнись, — сказала я, опережая его и не давая даже рот открыть. — Не хочу тебя слушать. Просто иди нахрен, ок? Ты мне никто, чтобы выговаривать за что-то.

Твою мать! Рядом со мной упала мёртвая птица. Меня чуть наизнанку не вывернуло от вида мёртвой птицы под моими ногами. Она ещё и дымилась.

— Псих. Конченный псих, — промямлила я замёрзшими губами и вошла в дом.

— Стоять! — проревел Кристиан. — Почему ты пьяная?

— Не смей мне указывать! Я не твой солдат. Ясно тебе? Возвращайся на свою войну, а то проиграешь её, — сказала я, подставив руки к камину, чтобы побыстрей отогреться.

Внезапно огонь взметнулся вверх и обжёг мне ладони. Я закричала, дуя на них. Ожогов не было, но ладони болели. Я смотрела на покрасневшие руки, пытаясь осознать, что он только что сделал.